Неточные совпадения
Степан Аркадьич получал и читал либеральную газету, не крайнюю, но того направления, которого держалось большинство. И, несмотря на то, что ни наука, ни искусство, ни
политика собственно не интересовали его, он твердо держался тех взглядов на все эти предметы, каких держалось большинство и его газета, и изменял их, только когда большинство изменяло их, или,
лучше сказать, не изменял их, а они сами в нем незаметно изменялись.
— Конечно, не плохо, что Плеве ухлопали, — бормотал он. — А все-таки это значит изводить бактерий, как блох, по одной штучке. Говорят — профессура в
политику тянется, а? Покойник Сеченов очень верно сказал о Вирхове: «
Хороший ученый — плохой
политик». Вирхов это оправдал: дрянь-политику делал.
— Перестаньте защищать злостных банкротов, — гремел Хотяинцев, положив локти на стол и упираясь в него. — Партию вашу смазал дегтем Азеф, ее прикончили ликвидаторы группы «Почин» Авксентьев, Бунаков, Степа Слетов, бывший мой приятель и сожитель в ссылке,
хороший парень, но не
политик, а наивнейший романтик. Вон Егор Сазонов застрелился от стыда за вождей.
Но в Выборг он вернулся несколько утомленный обилием новых впечатлений и настроенный, как чиновник, которому необходимо снова отдать себя службе, надоевшей ему. Встреча с братом, не возбуждая интереса, угрожала длиннейшей беседой о
политике, жалобными рассказами о жизни ссыльных, воспоминаниями об отце, а о нем Дмитрий, конечно, ничего не скажет
лучше, чем сказала Айно.
Даже на наши вопросы, можно ли привезти к ним товары на обмен, они отвечали утвердительно. Сказали ли бы все это японцы, ликейцы, китайцы? — ни за что. Видно, корейцы еще не научены опытом, не жили внешнею жизнью и не успели выработать себе
политики. Да
лучше если б и не выработали: скорее и легче переступили бы неизбежный шаг к сближению с европейцами и к перевоспитанию себя.
Во всяком случае
лучше среднего директора последующего времени уже потому, что тогда «внутренняя
политика» с ее тайными аттестациями и подлым политическим сыском еще в такой степени не наполняла школу…
— А знаете ли, — сказал я, — прежде, право,
лучше было. Ни о каких настроениях никто не думал, исправники внутреннею
политикой не занимались… отлично!
Вся она как будто бы состояла из этого стремления к образованию, из толков об изящном, о науке, о
политике, из
хороших потом обедов, из житья летом в своей усадьбе или на даче, но всегда при удивительно
хорошем местоположении.
Но Очищенный убедительно просил удержать цифру 35, так как, ввиду народной
политики, эта надбавка может послужить
хорошей рекомендацией.
В ожидании Ивана Тимофеича мы уселись за чай и принялись благопотребно сквернословить. Что
лучше: снисходительность ли, но без послабления, или же строгость, сопряженная с невзиранием? — вот вопрос, который в то время волновал все умы и который, естественно, послужил темою и для нас. Прудентов был на стороне снисходительности и доказывал, что только та внутренняя
политика преуспевает, которая умеет привлекать к себе сердца.
Одних скоро обличали, или,
лучше сказать, они сами решались изменять
политику своих действий, и арестант, прокуролесив два-три дня, вдруг ни с того ни с сего становился умным, утихал и мрачно начинал проситься на выписку.
— Ну, разве я уж сам не могу различить, с кем имею дело, — ответил мистер Борк с большою
политикой. — Что вы обо мне думаете?.. Пхе! Мистер Борк дурак, мистер Борк не знает людей… Ну, только и я вам скажу это ваше большое счастье, что вы попали сразу на мистера Борка. Я ведь не каждый день хожу на пристань, зачем я стал бы каждый день ходить на пристань?.. А у меня вы сразу имеете себе
хорошее помещение, и для барышни найдем комнатку особо, вместе с моею дочкой.
— Постараюсь высказаться яснее. У помпадура нет никакого специального дела («
лучше сказать, никакого дела», поправился он); он ничего не производит, ничем непосредственно не управляет и ничего не решает. Но у него есть внутренняя
политика и досуг. Первая дает ему право вмешиваться в дела других; второй — позволяет разнообразить это право до бесконечности. Надеюсь, что теперь вы меня понимаете?
Между тем никто
лучше меня не понимает, что единообразие в действиях по вопросам внутренней
политики не только полезно, но и необходимо.
Он был
хороший генерал, муж в гражданских делах проницательный, справедливый и честный; тонкий
политик, одаренный умом просвещенным, всеобщим, гибким, но всегда благородным.
Словом сказать, всем стало весело, и беседа так и лилась рекою. И что ж! Мне же, или,
лучше сказать, моей рассеянности было суждено нарушить общее мирное настроение и вновь направить умы в сторону внутренней
политики. Уже подавали пирожное, как бабеньке вдруг вздумалось обратиться с вопросом и ко мне...
Ах, да и дамочки нынче какие-то кровопийственные стали. Нагуливают себе атуры, потрясают бедрами — и, представьте, всё с целями внутренней
политики! Прежде, бывало, придет краснощекий Амалат-бек, наговорит с три короба des jolis riens [приятных пустяков (франц.)] и вдруг… А теперь дамочка Амалат-беку своему прежде всего говорит: сначала проливай кровь, а потом посмотрим… Право, мне кажется, что прежде
лучше было.
Одним словом, и обкладывающие и обкладываемые — все стояли на реальной почве. Одни говорили: мы обкладываем, другие — нас обкладывают, и никто из этого простейшего акта внутренней
политики никаких для себя якобы прав не ожидал. Напротив того, всякий молчаливо сознавал, что самое нестерпимое реальное положение все-таки
лучше, нежели какие-то"якобы права".
Устинька. Какие же это кавалеры? Разве
хорошая девушка может иметь с ними знакомство или любовь. Себя страмить! Один — антриган, все говорит из-под
политики и в насмешку; другой — антиресан, знакомится с дамами из антиресу. Вы
лучше всех.
—
Политика — разно понимается, — спокойненько объясняет Тиунов. — Одни говорят: надобно всю землю крестьянам отдать; другие — нет,
лучше все заводы рабочим; а третьи — отдайте, дескать, всё нам, а мы уж разделим правильно! Все, однако, заботятся о благополучии людей…
— Нет! Ведь это так, шутка, что я фальшивками занимался, меня за бродяжничество сажали и по этапам гоняли. А раз я попал по знакомству: познакомился в трактире с господином одним и пошел ночевать к нему. Господин
хороший. Ночевал я у него ночь, а на другую — пришли жандармы и взяли нас обоих! Он, оказалось, к
политике был причастен.
Антрыгина. Что ж из этого? Коли я вижу, что все в жизни обман, что никому поверить нельзя, что на свете только суета одна, — что я должна делать? Я должна удаляться от света. С хитростью, с
политикой женщина может жить в свете; а с чувством, с нежным сердцем должна только страдать. Следовательно, я
лучше буду жить как отшельница, чем за все свое расположение и за свое добро видеть от людей обиду или насмешку.
После, когда вы будете хозяином своего дела, — оно вам внушит, какая
политика для вас всего
лучше.
— Нужна не
политика, а — культура, нужны сначала знания, потом деяния, а не наоборот, как принято у нас. Да. Если вы не будете пить водку и сумеете выбрать себе
хорошую жену — всё пойдёт прекрасно. Табак курить тоже не надо. И читайте
хорошие книги. Больше всего читайте Толстого, но — будьте осторожны! Когда он говорит: не насильничайте, не обижайте друг друга — это верно, это — голос настоящей христианской культуры, это надо принять и помнить.
Тут фигурировали и Славнобубенск, и Москва, и Петербург, и общие знакомые, и книги, и новые сочинения, и студенты, и кой-какие маленькие сплетни, к которым кто ж не питает маленькой слабости? — и театр, и вопросы о жизни, о
политике, о Лидиньке Затц, и музыка, и современные события, и те особенные полунамеки, полувзгляды, полуулыбки, которые очень хорошо и очень тонко бывают понятны людям, когда у них, при встрече, при взгляде одного на другого сильней и порывистей начинает биться сердце, и в этом сердце сказывается какое-то особенное радостно-щемящее,
хорошее и светлое чувство.
— Ну, стоит ли об этом говорить? Поговоримте
лучше, господа, о
политике!
— Облекаю старого дурака в молодую шкуру и возвращаю его по принадлежности! — проворчал Цвибуш. — Я не шучу, а говорю правду!
Политика много
лучше разговоров, из которых не выйдет решительно ничего путного…
В домах богатых заказчиков ему часто приходится видеть красивых барышень, но они не обращают на него никакого внимания и только иногда смеются и шепчут друг другу: «Какой у этого сапожника красный нос!» Правда, Марья
хорошая, добрая, работящая баба, но ведь она необразованная, рука у нее тяжелая и бьется больно, а когда приходится говорить при ней о
политике или о чем-нибудь умном, то она вмешивается и несет ужасную чепуху.
Таков был еще способ русских воевать, или,
лучше сказать, такова была
политика их, делавшая из завоеванного края степь, чтобы лишить в нем неприятеля средств содержать себя, — жестокая
политика, извиняемая только временем!
Слова эти, переданные Антону, всего
лучше объяснили, по какой причине содержатся братья Менгли-Гирея, союзника и друга Иоаннова, и нашли в сердце молодого человека извинение жестокой
политике.
С этой стороны подвиги патриотки не были тщетными, и потому люди, судящие по наружности, почитали ее довольно сильною у двора шведского — двора, не существующего без
политики или,
лучше сказать, находившегося там, где раскидывалась ставка Карла XII, и действовавшего по направлению его шпаги.
— А вы бы, сударыня,
лучше не за свое дело не брались, — сказал он женщине в платке, которая привезла на салазках вязанку дров и сбросила в баррикаду. —
Лучше бы вашему мужу щи готовили, а не
политикой занимались.
Очень возможно (да это так и есть), что более высокие умы: ученые,
политики, журналисты способны усмотреть какой-то смысл в этой безобразной драке, но моим маленьким умом я решительно не могу понять, что тут может быть
хорошего и разумного.